процесс и не более

Gabor Maté, «В царстве голодных признаков»

Вчера Olga Rasseko спросила меня «Александр, а как вы относитесь к трудам Габор Матэ? (возможно читали)». Первая итерация: «Не читал». Вторая «Найти что переведено на русский». Третья итерация «Посмотреть выходные данные». Четвертая: «Прочитать аннотации». Пятая итерация: «Пробежать отзывы».

3-4-5 сложили некий образ творца психологических науч-поп бестселлеров, который лечит наложением рук буквально все. Названия издательств наводят на мысль о форках пристнопамятной «Софии», размножавшейся трансграничным делением. К одной из странностей можно отнести достаточно забавный феномен: канадский сочинитель бестселлеров от чего-то не искался в франкоязычном сегменте Amazon.ca по подлинному написанию имени «Gabor Maté».

Но я успел ухватить краем глаза комментарий Ольги «Очень жаль...», который она быстро потерла. Меня это немного заело. Отставив дела вечера субботы и преодолев неприятие дизайна обложек переводных издательств, я заказал несколько книг Габора Матэ. По наитию выбрал для чтения первую — «В царстве голодных признаков. Лицом к лицу с зависимостями». Тема моя. Теперь об итерациях.

Третья. Книга писалась с 2006 по 2008 год. Натура: Ванкувер. Будучи чуть в теме того, что сейчас происходит в «поясе аддикции Канады», я сразу сориентировался, что фактура устарела и в книге нужна для «разгонов». Ничего нового, даже исходя из моего, не такого богатого и смелого, как у Габора опыта, для меня не было. Редакторов в книге не отмечено, но примерно на трети текста у меня задёргался глаз. И я даже полез в интернет, почитать, не упустил ли я чего в структуре строения головного мозга. И выдохнул, поняв, что какая-то часть книги вышла в подстрочнике, обойдя редактуру и рецензентов.

Четвертая. Аннотации, для букмаркетов пишут построчники, за деньги и наобум.

Пятая. Отзывы те же, но бесплатно, от графоманского зуда или по наивному недомыслию.

О стиле. Иногда Gabor Maté напоминает мне старенького преподавателя, от избытка чувств переходящего с материала к воспоминаниям, которые считает не менее важными, чем предмет лекции и декламирует их, хренача в такт своим мыслям костылём по кафедре.

О сути. Интересно и поддерживает мои методы. И поможет мне их развивать. Я для себя (и, возможно, для тех, кто будет продираться через книгу) разметил метаметками страниц с информацией для размышления. Для людей далёких от предмета или думающих помочь себе без посторонней помощи, рекомендую «обчитывать их по методу Искандера» (см. первый комментарий) Существенные страницы. 149. 168. 175. 188. 192. 198. 213. 220. 226. 230. 233. 237. 267. 268. 270. 281. 289. 290. 300. 306. 309. 314. 334. 348. 360. 366. 376. 378. 384. 393. 398. 419. 421. 423. 426. 428. 434. 442. 466. 469. 470. 471. 490. 492. 548. 549. 555. 562. 564. 567. 570. 586. 588. 594

О практике. Развитие моего полугодичного размышления «Изгнание из гормонального Рая» и практики «тактильных реперов»

Olga Rasseko — спасибо.

1 комментарий
Alexander Ivlev 9 мес

Фазиль Искандер, «Начало»

«И вот с аттестатом, зашитым в кармане вместе с деньгами, я сел в поезд и поехал в Москву. В те годы поезда из наших краев шли до Москвы трое суток, так что времени для выбора своей будущей профессии было достаточно, и я остановился на философском факультете университета. Возможно, выбор определило следующее обстоятельство.

Года за два до этого я обменялся с одним мальчиком книгами. Я ему дал „Приключения Шерлока Холмса“ Конан Дойля, а он мне — один из разрозненных томов Гегеля, „Лекции по эстетике“. Я уже знал, что Гегель — философ и гений, а это в те далекие времена было для меня достаточно солидной рекомендацией.

Так как я тогда еще не знал, что Гегель для чтения трудный автор, я читал, почти все понимая. Если попадались абзацы с длинными, непонятными словами, я их просто пропускал, потому что и без них было все понятно.

Позже, учась в институте, я узнал, что у Гегеля, кроме рационального зерна, немало идеалистической шелухи разбросано по сочинениям. Я подумал, что абзацы, которые я пропускал, скорее всего и содержали эту шелуху.

Вообще я читал эту книгу, раскрывая на какой-нибудь стихотворной цитате. Я отчитывал вокруг нее некоторое пространство, стараясь держаться возле нее, как верблюд возле оазиса. Некоторые мысли его удивили меня высокой точностью попадания. Так, он назвал басню рабским жанром, что было похоже на правду, и я постарался это запомнить, чтобы в будущем по ошибке не написать басни.»