Несколько лет я наблюдал как работают моряки и пожарные. Основой жизни в тесноте корабля, пожарной станции или экстремальной обстановке служат прикосновения к поручням, стенам, трубам, отдача в ступни ударов тяжелых ботинок по ступенькам, толчки механизмов и вибрация приборов. Зрение обманывает в полутьме, дыме или слепящем сиянии, слух подводит в вибрации механизмов или грохоте падений. Спасает только челночное движение по отработанным годами ориентирам. Именно поэтому прочнее всего в профессии приживаются, не испытывают дискомфорта и желания уволиться тактильно ориентированные люди.

Уехав в другую страну человек растерян, подавлен, дезориентирован. Отчасти это связано с утратой челночных реперов, опорных точек быта, двигаться по которым релокант привык на протяжении нескольких десятков лет предыдущего жизненного опыта.

Какая-то часть жизни человека «автоматизирована». Он движется по одним и тем-же координатам, позволяющим минимизировать работу «духа» и тела, освободив их для других дел и переживаний.

Обычно это называется «комфорт» или «субъективный трек».

Изначально субъективный трек показывается родителями, размечающими его реперами нейромедиаторных подкреплений точно так же, как флажками размечают трассу лыжного слалома. Неразумный младенец «обучается удовольствию или отвращению» к зачастую иррациональным действиям по шаблону родителей, не имея никакого представления о прочих социальных удовольствиях и ритуалах.

По сути, когда мы имеем дело с релокантом движущимся в новой стране по реперным точкам страны домашней, мы видим фантомный трек его родителей. Это действия младенца, которому так и не удалось найти «родовой путь» во взрослый мир. Выросшего физически, но так и не ставшим «адаптивно взрослым» эмоционально.

Неудачи и дискомфорт происходят из-за того, что релокант запрограммирован, лишен мотива искать и не готов находить собственные реперные знаки на сменившейся картинке бытия.

Что делать?

Искать этот самый «выход», что само по себе не просто, так как у ребенка для появления на свет есть строго установленные природой рамки перенатального периода, и неизвестно сколько длящийся период «социального донашивания», во время которого «родитель», взрослый человек несущий ответственность и возможно искренне любящий подопечного, под мотивом «желания добра» и счастья, как он его представляет, обучает нейромедиаторные цепочки младенца, ребенка или подростка эмоционально реагировать на физиологически иррациональные артефакты своего, отделенного от суверенного ребенка, взрослого эмпирического опыта. Вехи опыта взрослого, в том числе безнадёжно устаревшие к моменту обучения и вредные в недалёком будущем.

Может именно это является причиной поиска «гуру» в возрасте принятия, но не осознания проблемы? Психологически человек может понимать, как он попал в затруднительную ситуацию, но не может из неё выйти самостоятельно. А «гуру» нужен для того, чтобы была возможность возложить на него ответственность за поиск решения автоматизации «взрослых проблем».

С другой стороны «гуризм» — это большой бизнес, в котором стоимость почасовая, а не по достижении результата или внутреннего инсайда. Я знаю многих людей бросивших «самосовершенствование» исключительно по финансовым соображениям. В известной, расхожей притче про «рыбу и удочку», все склоняются к «удочке». Гуру-почасовик добросовестно «даёт удочку», учит, как ей надо пользоваться, проводит качественные тренинги в забрасывании блесны и вываживании рыбы, но при этом не рассказывает ученику, что в окрестностях нынешнего обитания подопечного ученика нет реки, озера или моря. А рыба в песке пустыни не живёт. И сам он понятия не имеет, где на карте «рыбные места».

Понятно, что всё непривычное кажется неприятным, угрожающим или, даже, смертельно опасным, поскольку противоречит опыту родителей, присвоенному как «собственный».

Что делать?

Каждый день искать что-то новое. За что можно зацепиться, осознанно освоить и сделать своим. Наконец-то покинув трущий кокон «родительского опыта».

Вспомнить не к месту попсового Фридриха Ницше: «Was mich nicht umbringt, macht mich stärker» («Что не убивает меня, делает меня сильнее»). Человека нелегко убить. Поэтому ищи знаки выхода. Если ты один — найти их можно только эмпирически, открывшись к любому новому опыту, а не пытаясь сохранить свою субъективную траекторию в схеме реперов родительского «постперинатального донашивания». Самое очевидное, что тактильная ориентированность — это рудимент детства, который остался не изжитым. Так и люди, должны на этапе перехода отводить меньшее значения визуальной и аудио артефикации*. Для адаптивности они нуждаются в развитии навыков не получивших достаточного положительного подкрепления в детстве. Поэтому главный путь «взросления» — движение в область осознанного восприятия, обогащающая тактильность посредством задействования других сигнальных и репрезентативных систем и перцептивных механизмов.

Для апробации «входа» можно попробовать практику «Один день — один кусочек».

Выходишь в магазин, находишь то, чего до этого никогда не пробовал и вкус чего тебе представляется отвратительным. Приобретаешь минимально возможный кусок или вес. Приносишь домой и пробуешь, стараясь разделить на элементарные вкусы, понять их соотношение. Добавить к привычным солёному, сладкому, кислому, горькому, солёную черную лакрицу, которую предложили «шестым» базовым вкусом. Или умами.

И так со всем окружающим.

Главное — каждый день получать и осваивать новый тактильный, вкусовой и обонятельный опыт.

——

• Артефакт (неологизм, от лат. arts — искусство + лат. factus — сделанный, т. е. «сделанный по законам искусства») — продукт творческой деятельности человека. Отсюда «артефикация» — преобразование информации в законченные объекты сознания имеющие значимость, ценность или влияние на другие объекты артефикации. Классический пример: творчество Александра Николаевича Скрябина, предлагавшего собственное переложение музыки с другие эфемерные или не имеющие стабильного воплощения объекты.